Gilbert Keith Chesterton "The Blue Cross" / Гилберт Кит Честертон "Сапфировый крест" – часть 2

Valentin stood and smoked in front of the yellow-white blinds and considered them long.
Валантэн остановился, закурил и долго глядел на полосатые шторы.

The most incredible thing about miracles is that they happen.
Самое странное в чудесах то, что они случаются.

A few clouds in heaven do come together into the staring shape of one human eye.
Облачка собираются вместе в неповторимый рисунок человеческого глаза.

A tree does stand up in the landscape of a doubtful journey in the exact and elaborate shape of a note of interrogation.
Дерево изгибается вопросительным знаком как раз тогда, когда вы не знаете, как вам быть.

I have seen both these things myself within the last few days.
И то и другое я видел на днях.

Nelson does die in the instant of victory; and a man named Williams does quite accidentally murder a man named Williamson; it sounds like a sort of infanticide.
Нельсон гибнет в миг победы, а некий Уильямс убивает случайно Уильямсона (похоже на сыноубийство!).

In short, there is in life an element of elfin coincidence which people reckoning on the prosaic may perpetually miss. As it has been well expressed in the paradox of Poe, wisdom should reckon on the unforeseen.
Короче говоря, в жизни, как и в сказках, бывают совпадения, но прозаические люди не принимают их в расчет. Как заметил некогда Эдгар По, мудрость должна полагаться на непредвиденное.

Aristide Valentin was unfathomably French; and the French intelligence is intelligence specially and solely.
Аристид Валантэн был истый француз, а французский ум – это ум, и ничего больше.

He was not "a thinking machine"; for that is a brainless phrase of modern fatalism and materialism.
Он не был "мыслящей машиной", ведь эти слова – неумное порождение нашего бескрылого фатализма:

A machine only is a machine because it cannot think.
машина потому и машина, что не умеет мыслить.

But he was a thinking man, and a plain man at the same time.
Он был мыслящим человеком, и мыслил он здраво и трезво.

All his wonderful successes, that looked like conjuring, had been gained by plodding logic, by clear and commonplace French thought.
Своими похожими на колдовство победами он был обязан тяжелому труду, простой и ясной французской мысли.

The French electrify the world not by starting any paradox, they electrify it by carrying out a truism.
Французы будоражат мир не парадоксами, а общими местами.

They carry a truism so far – as in the French Revolution.
Они облекают прописные истины в плоть и кровь – вспомним их революцию.

But exactly because Valentin understood reason, he understood the limits of reason.
Валантэн знал, что такое разум, и потому знал границы разума.

Only a man who knows nothing of motors talks of motoring without petrol; only a man who knows nothing of reason talks of reasoning without strong, undisputed first principles.
Только тот, кто ничего не смыслит в моторах, попытается ехать без бензина; только тот, кто ничего не смыслит в разуме, попытается размышлять без твердой, неоспоримой основы.

Here he had no strong first principles.
Сейчас основы не было.

Flambeau had been missed at Harwich; and if he was in London at all, he might be anything from a tall tramp on Wimbledon Common to a tall toast-master at the Hotel Metropole.
Он упустил Фламбо в Норвиче, а здесь, в Лондоне, тот мог принять любую личину и оказаться кем угодно, от верзилы оборванца в Уимблдоне до атлета кутилы в отеле "Метрополь".

In such a naked state of nescience, Valentin had a view and a method of his own.
Когда Валантэн ничего не знал, он применял свой метод.

In such cases he reckoned on the unforeseen.
Он полагался на непредвиденное.

In such cases, when he could not follow the train of the reasonable, he coldly and carefully followed the train of the unreasonable.
Если он не мог идти разумным путем, он тщательно и скрупулезно действовал вопреки разуму.

Instead of going to the right places – banks, police stations, rendezvous – he systematically went to the wrong places; knocked at every empty house, turned down every cul de sac, went up every lane blocked with rubbish, went round every crescent that led him uselessly out of the way.
Он шел не туда, куда следует, – не в банки, полицейские участки, злачные места, а туда, куда не следует: стучался в пустые дома, сворачивал в тупики, лез в переулки через горы мусора, огибал любую площадь, петлял.

He defended this crazy course quite logically.
Свои безумные поступки он объяснял весьма разумно.

He said that if one had a clue this was the worst way; but if one had no clue at all it was the best, because there was just the chance that any oddity that caught the eye of the pursuer might be the same that had caught the eye of the pursued.
Если у вас есть ключ, говорил он, этого делать не стоит; но если ключа нет – делайте только так. Любая странность, зацепившая внимание сыщика, могла зацепить и внимание преступника.

Somewhere a man must begin, and it had better be just where another man might stop.
С чего то надо начать; почему же не начать там, где мог остановиться другой?

Something about that flight of steps up to the shop, something about the quietude and quaintness of the restaurant, roused all the detective's rare romantic fancy and made him resolve to strike at random.
В крутизне ступенек, в тихом уюте ресторана было что то необычное. Романтическим нюхом сыщика Валантэн почуял, что тут стоит остановиться.

He went up the steps, and sitting down at a table by the window, asked for a cup of black coffee.
Он взбежал по ступенькам, сел у окна и спросил черного кофе.

It was half-way through the morning, and he had not breakfasted;
Было позднее утро, а он еще не завтракал.

the slight litter of other breakfasts stood about on the table to remind him of his hunger; and adding a poached egg to his order, he proceeded musingly to shake some white sugar into his coffee, thinking all the time about Flambeau.
Остатки чужой еды на столиках напомнили ему, что он проголодался; он заказал яйцо всмятку и рассеянно положил в кофе сахар, думая о Фламбо.

He remembered how Flambeau had escaped, once by a pair of nail scissors, and once by a house on fire;
Он вспомнил, как тот использовал для побега то ножницы, то пожар,

once by having to pay for an unstamped letter, and once by getting people to look through a telescope at a comet that might destroy the world.
то доплатное письмо без марки, а однажды собрал толпу к телескопу, чтоб смотреть на мнимую комету.

He thought his detective brain as good as the criminal's, which was true.
Валантэн считал себя не глупее Фламбо и был прав.

But he fully realised the disadvantage.
Но он прекрасно понимал невыгоды своего положения.

"The criminal is the creative artist; the detective only the critic," he said with a sour smile, and lifted his coffee cup to his lips slowly, and put it down very quickly.
"Преступник – творец, сыщик – критик", – сказал он, кисло улыбнулся, поднес чашку к губам и быстро опустил.

He had put salt in it.
Кофе был соленый.

He looked at the vessel from which the silvery powder had come;
Он посмотрел на вазочку, из которой брал соль.

Это была сахарница, предназначенная для сахара, точно так же, как бутылка предназначена для вина.
it was certainly a sugar-basin; as unmistakably meant for sugar as a champagne-bottle for champagne.

He wondered why they should keep salt in it. He looked to see if there were any more orthodox vessels.
Он удивился, что здесь держат в сахарницах соль, и посмотрел, нет ли где солонки.

Yes; there were two salt-cellars quite full.
На столе стояли две, полные доверху.

Perhaps there was some speciality in the condiment in the salt-cellars.
Может, и с ними не все в порядке?

He tasted it; it was sugar.
Он попробовал: в них был сахар.

Then he looked round at the restaurant with a refreshed air of interest, to see if there were any other traces of that singular artistic taste which puts the sugar in the salt-cellars and the salt in the sugar-basin.
Тогда он окинул вспыхнувшим взглядом другие столики – не проявился ли в чем нибудь и там изысканный вкус шутника, переменившего местами соль и сахар?

Except for an odd splash of some dark fluid on one of the white-papered walls, the whole place appeared neat, cheerful and ordinary.
Все было опрятно и приветливо, если не считать темного пятна на светлых обоях.

He rang the bell for the waiter.
Валантэн крикнул лакея.

When that official hurried up, fuzzy-haired and somewhat blear-eyed at that early hour, the detective (who was not without an appreciation of the simpler forms of humour) asked him to taste the sugar and see if it was up to the high reputation of the hotel.
Растрепанный и сонный лакей подошел к столику, и сыщик (ценивший простую, незамысловатую шутку) предложил ему попробовать сахар и сказать, соответствует ли он репутации заведения.

The result was that the waiter yawned suddenly and woke up.
Лакей попробовал, охнул и проснулся.

"Do you play this delicate joke on your customers every morning?" inquired Valentin.
– Вы всегда шутите так тонко? – спросил Валантэн.

"Does changing the salt and sugar never pall on you as a jest?"
– Вам не приелся этот розыгрыш?

The waiter, when this irony grew clearer, stammeringly assured him that the establishment had certainly no such intention; it must be a most curious mistake.
Когда ирония дошла до лакея, тот, сильно запинаясь, заверил, что ни у него, ни у хозяина и в мыслях не было ничего подобного. Вероятно, они просто ошиблись.

He picked up the sugar-basin and looked at it; he picked up the salt-cellar and looked at that, his face growing more and more bewildered.
Он взял сахарницу и осмотрел ее; взял солонку и осмотрел ее, удивляясь все больше и больше.

At last he abruptly excused himself, and hurrying away, returned in a few seconds with the proprietor.
Наконец он быстро извинился, убежал и привел хозяина.

The proprietor also examined the sugar-basin and then the alt-cellar; the proprietor also looked bewildered.
Тот тоже обследовал сахарницу и солонку и тоже удивился.

Suddenly the waiter seemed to grow inarticulate with a rush of words.
Вдруг лакей захлебнулся словами.

"I zink," he stuttered eagerly, "I zink it is those two clergy-men."
– Я вот что думаю, – затараторил он. – Я думаю, это те священники. Те, двое, – пояснил лакей.

"What two clergymen?"

"The two clergymen," said the waiter, "that threw soup at the wall."
– Которые стену супом облили.

"Threw soup at the wall?" repeated Valentin, feeling sure this must be some singular Italian metaphor.
– Облили стену супом? – переспросил Валантэн, думая, что это итальянская поговорка.

"Yes, yes," said the attendant excitedly, and pointed at the dark splash on the white paper; "threw it over there on the wall."
– Вот, вот, – волновался лакей, указывая на темное пятно. – Взяли и плеснули.

Valentin looked his query at the proprietor, who came to his rescue with fuller reports.
Валантэн взглянул на хозяина, и тот дал более подробный отчет.

"Yes, sir," he said, "it's quite true, though I don't suppose it has anything to do with the sugar and salt.
– Да, сэр, – сказал он. – Так оно и было, только сахар и соль тут, наверно, ни при чем.

Two clergymen came in and drank soup here very early, as soon as the shutters were taken down.
Совсем рано, мы только шторы подняли, сюда зашли два священника и заказали бульон.

They were both very quiet, respectable people; one of them paid the bill and went out; the other, who seemed a slower coach altogether, was some minutes longer getting his things together.
Люди вроде бы тихие, приличные. Высокий расплатился и ушел, а другой собирал свертки, он какой то был неповоротливый.

But he went at last. Only, the instant before he stepped into the street he deliberately picked up his cup, which he had only half emptied, and threw the soup slap on the wall.
Потом он тоже пошел к дверям и вдруг схватил чашку и вылил суп на стену.

I was in the back room myself, and so was the waiter; so I could only rush out in time to find the wall splashed and the shop empty.
Я был в задней комнате. Выбегаю – смотрю: пятно, а священника нет.

It don't do any particular damage, but it was confounded cheek; and I tried to catch the men in the street. They were too far off though; I only noticed they went round the next corner into Carstairs Street."
Убыток небольшой, но ведь какая наглость! Я побежал за ним, да не догнал, они свернули на Карстейрс стрит.

The detective was on his feet, hat settled and stick in hand.
Валантэн уже вскочил, надел шляпу и стиснул трость.

He had already decided that in the universal darkness of his mind he could only follow the first odd finger that pointed; and this finger was odd enough.
Он понял: во тьме неведения надо было идти туда, куда направляет вас первый указатель, каким бы странным он ни был.

Paying his bill and clashing the glass doors behind him, he was soon swinging round into the other street.
Еще не упали на стол монеты, еще не хлопнула стеклянная дверь, а сыщик уже свернул за угол и побежал по улице.